Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] - Сергей Трахименок

А Мишка, между тем, порылся в тумбочке и шкафу и вернулся к своей кровати с бумажником и пачкой денег. Перебрав их, именно перебрав, а не пересчитав, он сказал:

— Порядок, а я было совсем сдрейфил, но теперь нормалек…

— Что случилось? К чему эта ревизия?

— А-а, — как бы вспомнив про него, ответил Мишка и выругался, — обмен денег…

— Что это значит?

— Значит, что одни денежные знаки будут обмениваться на другие дензнаки.

— Все?

— Нет, только купюры выпуска до девяносто третьего года, — проговорил Мишка каким-то идиотским голосом, и он догадался, что сосед передразнивает диктора, от какого услышал об обмене денег. — Ты посмотри свои, а я пока в гальюн сбегаю.

Он поднялся с кровати, достал свои деньги, из предосторожности рассованные в нескольких местах, и ужаснулся, вспомнив комхозовского кассира, который выдал ему отпускные и зарплату сотенными бумажками.

— Это тебе по блату, — шепнул кассир с видом знатока, — там, на юге, мелочь всегда в цене, там сдачи вечно ни у кого нет, а ты будешь королем…

«Король, итит твою, без единой действующей бумажки в кармане».

Вошел Мишка, бросил взгляд на сотенные и присвистнул:

— Хорошо, что вчера хозяйке тридцать тысяч отдал.

— Хорошо, — подтвердил он, — а что с этими делать?

— Вообще-то обменивать будут три дня, начиная с понедельника, то есть с послезавтра. Но им верить нельзя, решения принимают наверху, а исполняют внизу, а внизу все через пень-колоду: то денег не будет, то сначала местным обменивать будут, а приезжим потом, то еще че-нибудь выплывет. Поэтому я предлагаю сделать иначе… Поскольку ты не можешь, я иду с твоими деньгами в предварительные кассы и беру два билета до Н-ска…

«Вот оно, — подумал он, — недолго ждать пришлось, и как ловко придумано…»

— Да ты не беспокойся, — сказал Мишка, словно услышав его мысли. — Не скроюсь я с твоими пфеннигами. Я тебе могу свои в залог оставить… Идет? Давай деньги…

— Да я не собирался лететь самолетом, — начал было он.

— А тебе и не надо будет лететь: ты сдашь билет и получишь обратно деньги, но уже новыми купюрами… Да не тяни, ты думаешь я один такой ушлый. Сейчас, наверное, уже не одна сотня таких умников рванулась к кассам и почтовым отделениям билеты покупать и переводы на свое имя отправлять.

Времени на долгие раздумья не было. Если это мошенничество, то довольно оригинальное, и он, махнув рукой, проговорил:

— A-а, иди, и денег мне твоих не надо, останется мелочь, возьми что-нибудь на рынке: консервов, хлеба…

Жизненный опыт подсказывал ему, что не может Мишка таким образом его обмануть и исчезнуть с деньгами: слишком много следов оставил, но… опыт опытом, а следующие несколько часов он провел как на углях.

Уже схлынула полуденная жара, уже во дворе стали слышаться голоса первых возвратившихся с пляжа отдыхающих, а Мишки все не было, и тут началось. Острая игла проткнула голову, и боль стала постоянной. Правда, временами она становилась совсем невыносимой, временами чуть утихала, но никогда не опускалась ниже черты, когда ее можно было назвать обычной головной болью, а не раздиранием мозга анатомическими крючьями.

Он перетянул голову полотенцем и начал ползать по кровати в надежде найти такое положение, в котором боль была бы слабее.

За этим занятием и застал его Мишка. Он без слов понял, в чем дело, и сходил за Магдой, та явилась в желтом сарафане, ужасно важная, и принесла какое-то импортное средство в красивой упаковке.

— Из личных запасов и только для хороших людей, — сказала она.

И сколько он ни сопротивлялся, сколько ни говорил, что таблетки помогают ему как мертвому компресс, они с Магдой заставили его выпить лекарство.

Проснулся он вечером. Мишка лежал на своей кровати и читал книгу в красной обложке «Нет убежища золотой рыбке».

Почувствовав, что сосед не спит, Мишка отложил книгу и стал рассказывать.

Он говорил, как мучился возле окошек касс Аэрофлота, как соблазняли его разные темные личности, обещая без очереди достать билет на любой рейс, разумеется, за его деньги «плюс двадцать пять штук сверху», как вскоре после перерыва у него появились конкуренты — «лица кавказской национальности», как он опасался, что аэрофлотовский компьютер сохранит в памяти фамилию и касса не выдаст ему второй билет, но все обошлось. И, когда, наконец, все было сделано, и он вышел на улицу из здания предварительных касс, то обратил внимание, что за ним идут два типа рэкетирского вида. Он сразу понял — его взяли в клещи, и «нырнул» в подземный переход, но не просто «нырнул», а рассчитал так, чтобы вынырнуть на противоположной стороне возле остановки автобуса, и именно в тот момент, когда очередной автобус отходил от остановки и закрывал двери. Оторвавшись таким образом от возможных грабителей, Мишка заехал на рынок, на остатки старых денег купил огромный баллон мандаринового сока, колбасы, помидоров и два огромных персика, которые тут же предложил ему съесть.

Боль прошла. Он чувствовал себя лучше, но есть не хотелось, и от персиков он отказался в пользу соседа, тот не стал упорствовать, впился зубами в оранжевую мякоть.

— Слушай, — сказал он, покончив с персиками и выбросив косточки в форточку, — а почему ты вчера сказал, что тебя Владленом зовут?

«Идиот, мог бы догадаться, что такой вопрос последует, ведь он видел твой паспорт». Но медлить с ответом не стал, чтобы за это время придумать ответ поубедительней, начал говорить сразу, чтобы не возникла та пауза, которая всегда разоблачает человека, сообщающего ложную информацию, а попросту врущего.

— Это долгая история… В детстве батяня, узнав, что у него родился сын, то есть я, крепко это дело отметил, и этот праздник затянулся у него на неделю. Мать в ЗАГС сходить была не в состоянии, и туда пошел батяня, который спьяну перепутал имена, отсюда у меня по паспорту одно имя, а фактически меня всю жизнь зовут по-другому…

— Да? — удивился Мишка. — А как к этому относится твоя жена?

— У меня нет жены.

— А как мне тебя звать?

— Как тебе удобней.

— Мне удобней Владом, я уже привык…

— Ну так и зови.

— Влад, ты меня извини, но я на твои бабки пару книг купил. Вот видишь «Золотая рыбка» Чейза и «Поцелуй смерти», автора не помню…

— Ладно, — махнул он рукой, хотя такая бесцеремонность Мишки ему не понравилась. «Привык там в Воркуте к большим деньгам, что для него пара тысяч».

На следующее утро голова почти не болела, но мнимый Влад понимал: шаткое равновесие может моментально нарушиться, если он какое-то время побудет на солнце. Он рискнул по холодку выйти в город, позавтракал в каком-то кафе, побродил по базарчику, где продавали все от «Сникерсов» до клубники, и вернулся обратно.

«Стоило ехать за три с лишком тысячи верст, чтобы рядом с „лечебным фактором“ — морем — валяться на койке в бывшей летней кухне и читать Чейза, купленного твоим напарником вопреки твоему желанию».

Вечером пришел Мишка, выслушал предложение воспользоваться одним из билетов и улететь, пока еще не стало поздно, и ответил довольно-таки бестактно:

— Кончай заниматься ерундой… Я тоже…

— Это я уже слышал, — сказал он, раздражаясь. — Сейчас ты опять вспомнишь адаптацию, лечебные факторы, где ты только набрался медицинской терминологии?

Мишка неожиданно смутился, и сквозь его загар пробился румянец.

— Дак, — начал он, — невеста у меня медик…

— Ты же говорил, что она у тебя в банке работает. Там что, необходимы специалисты такого профиля?

— Ну да, в банке, — Мишка покраснел еще больше, — но до этого она в больнице работала. — И опять стал говорить о том, как хорошо бывает тем, кто «переморщится в Сочи первое время» и не уедет.

— Хватит, — перебил он соседа, — ты почему такой уверенный и всезнающий? Ты что, мне диагноз поставил и лекарство прописываешь?

— Мне не нужно знать твой диагноз, — ответил Мишка. — В Сочи лечебные факторы общего характера действия. Они улучшают общее самочувствие человека, а после этого и конкретные болезни у него проходят. Это неправильно, когда человек лечит болезнь. Человек должен укреплять свое здоровье, свой организм, а уж организм сам справится с любой болезнью. Твоя болезнь…

— Заткнись! — заорал он неожиданно не только для Мишки, но и для самого себя. — Нет у меня никакой болезни!.. Нет!..

Мишка умолк, а ему стало стыдно, и он уткнулся в подушку, изображая человека, которого опять настиг приступ головной боли.

Прошло пять минут. Мишка присел к нему на кровать и сказал:

— Ну, извини… слышь? Я больше не буду.

— Ладно, — ответил он, — чего уж там…

— Ну и хорошо, — Мишка снова стал говорить о том, как плохо он чувствует себя, когда приезжает в Сочи, но зато потом…